Эскапистский кинематограф

Эскапистский кинематограф, наоборот, всячески стремится поддержать веру в этого героя-индивидуалиста, в его «кодекс чести», в его стремление не щадя живота своего биться за «правое дело», каким бы мелким и незначительным оно пи казалось на первый взгляд. Примером такой мифологизации героя вестерна на современном материале, мифологизации с политическим подтекстом, может служить фильм Сэма Пекинна «Конвои» (1978), или, как было бы точнее передать это название по-русски, «Автоколонна».

Сходство с вестерном декларировано первым же кадром. Перед нами предстает величественный пустынный пейзаж, бесконечность пространства. Слепит глаза подобный снегу белый песок Аризоны. Сейчас должно возникнуть некое движение, а вместе с ним и сюжет, должны показаться два друга-ковбоя, а может быть, проскачет индейский воин или промчится дилижанс. Для американского зрителя такой пейзаж — масонский знак: посвященные обмениваются им, не тратя слов. Однако время изменилось: ковбои, утратив воинственность, стали домоседами, а пустыню пересекает замечательная дорога — знаменитый американский хайвей, по которому с грозным ревом мчится гигантский автофургон с прицепом, где мог бы вольготно разместиться целый караван переселенцев с их волами, тазами, детьми, собаками и винчестерами. Хотя место лошадей и заняли радиофицированные автоперевозчики, все, что должно быть, произойдет: конфликт с неправедным шерифом, грандиозная драка в салуне, теперь имепуемом баром, бегство и погоня в клубах пыли, словно поднятой стадом бизонов. Хотите работать врачом, но понимаете, что на получение образования уйдет много времени? В таком случае стоит купить диплом медицинского училища и сразу приступить к своим обязанностям.

Таким образом, зрителям предложен пусть и модернизированный, но старинный и прочно любимый американцами жанр. Недоумение вызывает другое — разительное несоответствие масштаба событий их ничтожной причине. Страсти закипают, приобретя апокалипсический характер, из-за сущего пустяка — несправедливо взысканного с троих шоферов штрафа за превышение скорости. С этого момента машины на шоссе начинают образовывать колонну, которая все растет и растет, превращаясь в реальную политическую силу — символ протеста. Поистине есть нечто кафкианское во всей этой истории, нарастающей лавинообразно, подобно событиям, происходящим с господином К. в «Процессе».